Последнее прибежище подлеца
Feb. 20th, 2016 10:05 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
abs8192http://www.jig.ru/culture/022.html
Леонид Жуховицкий
Последнее прибежище подлеца
В последние годы чуть не каждую неделю в какой-нибудь из газет или телевизионных программ повторяется одно из любимых изречений Льва Николаевича Толстого: "Патриотизм - последнее прибежище негодяя". Авторство принадлежит не ему, но именно огромный авторитет Льва Николаевича обеспечил афоризму популярность и непререкаемость. От частого употребления фраза стала как бы общим местом, непреложной истиной, которая не нуждается в доказательствах. Между тем, в ней заключен целый ряд внутренних противоречий, в которых неплохо бы разобраться.
Любовь к родной стране - чувство такое же естественное, как любовь к родителям и детям, к близким, друзьям, родному языку, обычаям, к которым привык с детства. Да и сама личность Толстого заставляет задуматься. Сам-то он был кто? Существовал ли на земле человек, любивший Россию больше и понимавший ее лучше, чем Лев Николаевич? И творчество, и личность Толстого составляют для нас, возможно, самую значительную часть понятия "Родина". Не говорю уж о том, что за всю историю России никто ее не прославил в мире так, как величайший романист всех времен и народов. Почему же со всей свойственной ему беспощадной правдивостью он свел в одну фразу патриотизм и подлость?
Может, под патриотизмом он имел в виду расизм? Это объяснение было бы самым простым. Расист не может не быть негодяем в силу целого ряда вполне очевидных житейских причин. Ведь расистами не рождаются, ими становятся. И в процессе этого становления расист вынужден предавать сперва кого-то из товарищей по детским играм, потом одноклассников, однокурсников, коллег по работе, друзей, учителей, кумиров молодости. Эта череда предательств и формирует в конечном счете полноценного подлеца.
Но Толстой писал именно о патриотизме. А великий мастер языка всегда говорил именно то, что хотел сказать.
Мне кажется, нет смысла для душевного спокойствия приглаживать мысль Льва Николаевича - гораздо важней ее понять.
Да, любовь к родине чувство естественное. Но разве о естественных чувствах мы говорим вслух, тем более, с трибун, тем более, с агрессивным напором? Конечно, случается в жизни нечто подобное. Но если на груди у пляжника мы видим синюю наколку "Не забуду мать родную!", мы понимаем, что эту клятву верности родительнице принес вор, отмотавший солидный срок: честному человеку клясться незачем, он родную мать не забудет без всякой татуировки. Ну-ка вспомним: кто из великих граждан России громогласно объявлял себя патриотом? Изображали родную страну в книгах и на картинах, защищали в войнах, боролись за ее лучшую долю, очищали ее историю от сусальной лжи, в меру сил пытались ее разумно обустроить - но при этом в грудь себя не били, ворот не рвали и плату за любовь ни в денежном, ни в карьерном виде не требовали. Если же иные господа в грудь били и плату требовали, то это как раз и были негодяи, осваивавшие свое последнее прибежище.
Видимо, дело в том, что любовь к родной стране чувство глубоко личное, а патриотизм скорее казенное, внешнее, показушное, нечто вроде богатого креста, который называют нательным, но носят поверх дорогого пиджака и модной рубахи, заменяя сразу и галстук, и золотую булавку к нему. По части патриотизма какой-нибудь Булгарин напрочь забивал и Пушкина, и Грибоедова, и Лермонтова, любившего отчизну, но "странною любовью". А замечательный поэт девятнадцатого века Василий Курочкин посвятил некоторым своим современникам стихотворение, рядом с которым пощечина смотрелась бы почти дружеской лаской:
"Господин Искариотов
Добродушнейший чудак,
Патриот из патриотов,
Добрый малый, весельчак.
Изгибается, как кошка,
Извивается, как змей.
Почему ж таких людей
Мы чуждаемся немножко,
И коробит нас, чуть-чуть
Господин Искариотов
Патриот из патриотов
Подвернется где-нибудь?"
Ладно, Курочкин был революционным демократом, по крайней мере, именно так его аттестовали при большевиках. Толстой к патриотам, как видим, относился не лучше, хотя революционером не был и к политике относился прохладно. Видимо, корни неприязни писателя к современным ему державникам надо искать не в политике, а в какой-то из смежных областей. Скорей всего, в психологии, в которой он разбирался глубже, чем кто-либо иной на свете.
Дело в том, что громогласный, публично декларируемый патриотизм практически всегда преследует какую либо меркантильную цель: казенные патриоты требуют либо власти, либо льгот, либо денег, либо и того, и другого, и третьего. Исключением могли бы стать моменты смертельной опасности для страны - но, видимо, не случайно фронтовой поэт Николай Старшинов написал о людях, которые "не говорили о России, но умирали за нее". И уж тем более трудно вспомнить случай, когда бы подлинные герои войны в мирное время всуе козыряли своей исключительной любовью к родному государству.
Видимо, существует некая общая закономерность: обилие слов компенсирует отсутствие дел, и первую скрипку в славословиях и клятвах играют отнюдь не лучшие представители рода человеческого. Особого выбора у них нет: ни талантами, ни трудолюбием, ни надежностью, ни элементарной честностью они не блещут - вот и приходится на эскалаторе жизни цепляться за ту ступеньку, которая и без всех этих достоинств, авось, вынесет к карьере. И ведь нередко выносит. Правда, в критические минуты с жестокой регулярностью срабатывает крайняя нравственная несостоятельность прилипал и льстецов. Во время Второй Мировой среди тех, чьи имена на века стали символом позора, не оказалось ни одного демократа, ни одного либерала: все эти Квислинги, Лавали, Антонеску, Хорти, Бандеры и Власовы, предавая собственный народ и холуйски служа оккупантам, дружно объявляли себя патриотами...
Не так давно, уж не помню точно когда, молодой режиссер Николай Лебедев снял замечательный фильм "Звезда", справедливо названный лучшим фильмом последних лет о войне. В одном из интервью режиссеру, названному в честь деда, погибшего на войне солдата, задали вопрос:
- Каково ваше отношение к понятию "патриотизм", что это для вас?
Молодой создатель предельно патриотичного фильма ответил: - Само слово давно ничего не значит для меня, думаю, как и для многих. Слишком долго чиновники насаждали патриотизм, вызывая ко всему этому отвращение, в то время как любовь человека к родному дому, к своей земле, к улице, по которой он ходит, - одно из естественнейших чувств, и нельзя ставить его в зависимость от действий каких-то бюрократов.
Честный и точный ответ!
В великой пьесе Шекспира старый король, решив при жизни разделить державное наследство между дочерьми, предлагает им рассказать, как они его любят. Старшие дочери вполне успешно состязаются в красноречии, за что и получают по щедрому куску королевства. Лишь младшая, Корделия, отказывается участвовать в конкурсе верноподданнической лести, за что старый Лир и лишает ее обещанной доли. В конце концов, она оказывается единственной, сохранившей верность попавшему в беду отцу.
Конечно же, Шекспир писал о семейной трагедии, а не о современной политике. Но слово "отечество" происходит от слова "отец".
Леонид Жуховицкий
Последнее прибежище подлеца
В последние годы чуть не каждую неделю в какой-нибудь из газет или телевизионных программ повторяется одно из любимых изречений Льва Николаевича Толстого: "Патриотизм - последнее прибежище негодяя". Авторство принадлежит не ему, но именно огромный авторитет Льва Николаевича обеспечил афоризму популярность и непререкаемость. От частого употребления фраза стала как бы общим местом, непреложной истиной, которая не нуждается в доказательствах. Между тем, в ней заключен целый ряд внутренних противоречий, в которых неплохо бы разобраться.
Любовь к родной стране - чувство такое же естественное, как любовь к родителям и детям, к близким, друзьям, родному языку, обычаям, к которым привык с детства. Да и сама личность Толстого заставляет задуматься. Сам-то он был кто? Существовал ли на земле человек, любивший Россию больше и понимавший ее лучше, чем Лев Николаевич? И творчество, и личность Толстого составляют для нас, возможно, самую значительную часть понятия "Родина". Не говорю уж о том, что за всю историю России никто ее не прославил в мире так, как величайший романист всех времен и народов. Почему же со всей свойственной ему беспощадной правдивостью он свел в одну фразу патриотизм и подлость?
Может, под патриотизмом он имел в виду расизм? Это объяснение было бы самым простым. Расист не может не быть негодяем в силу целого ряда вполне очевидных житейских причин. Ведь расистами не рождаются, ими становятся. И в процессе этого становления расист вынужден предавать сперва кого-то из товарищей по детским играм, потом одноклассников, однокурсников, коллег по работе, друзей, учителей, кумиров молодости. Эта череда предательств и формирует в конечном счете полноценного подлеца.
Но Толстой писал именно о патриотизме. А великий мастер языка всегда говорил именно то, что хотел сказать.
Мне кажется, нет смысла для душевного спокойствия приглаживать мысль Льва Николаевича - гораздо важней ее понять.
Да, любовь к родине чувство естественное. Но разве о естественных чувствах мы говорим вслух, тем более, с трибун, тем более, с агрессивным напором? Конечно, случается в жизни нечто подобное. Но если на груди у пляжника мы видим синюю наколку "Не забуду мать родную!", мы понимаем, что эту клятву верности родительнице принес вор, отмотавший солидный срок: честному человеку клясться незачем, он родную мать не забудет без всякой татуировки. Ну-ка вспомним: кто из великих граждан России громогласно объявлял себя патриотом? Изображали родную страну в книгах и на картинах, защищали в войнах, боролись за ее лучшую долю, очищали ее историю от сусальной лжи, в меру сил пытались ее разумно обустроить - но при этом в грудь себя не били, ворот не рвали и плату за любовь ни в денежном, ни в карьерном виде не требовали. Если же иные господа в грудь били и плату требовали, то это как раз и были негодяи, осваивавшие свое последнее прибежище.
Видимо, дело в том, что любовь к родной стране чувство глубоко личное, а патриотизм скорее казенное, внешнее, показушное, нечто вроде богатого креста, который называют нательным, но носят поверх дорогого пиджака и модной рубахи, заменяя сразу и галстук, и золотую булавку к нему. По части патриотизма какой-нибудь Булгарин напрочь забивал и Пушкина, и Грибоедова, и Лермонтова, любившего отчизну, но "странною любовью". А замечательный поэт девятнадцатого века Василий Курочкин посвятил некоторым своим современникам стихотворение, рядом с которым пощечина смотрелась бы почти дружеской лаской:
"Господин Искариотов
Добродушнейший чудак,
Патриот из патриотов,
Добрый малый, весельчак.
Изгибается, как кошка,
Извивается, как змей.
Почему ж таких людей
Мы чуждаемся немножко,
И коробит нас, чуть-чуть
Господин Искариотов
Патриот из патриотов
Подвернется где-нибудь?"
Ладно, Курочкин был революционным демократом, по крайней мере, именно так его аттестовали при большевиках. Толстой к патриотам, как видим, относился не лучше, хотя революционером не был и к политике относился прохладно. Видимо, корни неприязни писателя к современным ему державникам надо искать не в политике, а в какой-то из смежных областей. Скорей всего, в психологии, в которой он разбирался глубже, чем кто-либо иной на свете.
Дело в том, что громогласный, публично декларируемый патриотизм практически всегда преследует какую либо меркантильную цель: казенные патриоты требуют либо власти, либо льгот, либо денег, либо и того, и другого, и третьего. Исключением могли бы стать моменты смертельной опасности для страны - но, видимо, не случайно фронтовой поэт Николай Старшинов написал о людях, которые "не говорили о России, но умирали за нее". И уж тем более трудно вспомнить случай, когда бы подлинные герои войны в мирное время всуе козыряли своей исключительной любовью к родному государству.
Видимо, существует некая общая закономерность: обилие слов компенсирует отсутствие дел, и первую скрипку в славословиях и клятвах играют отнюдь не лучшие представители рода человеческого. Особого выбора у них нет: ни талантами, ни трудолюбием, ни надежностью, ни элементарной честностью они не блещут - вот и приходится на эскалаторе жизни цепляться за ту ступеньку, которая и без всех этих достоинств, авось, вынесет к карьере. И ведь нередко выносит. Правда, в критические минуты с жестокой регулярностью срабатывает крайняя нравственная несостоятельность прилипал и льстецов. Во время Второй Мировой среди тех, чьи имена на века стали символом позора, не оказалось ни одного демократа, ни одного либерала: все эти Квислинги, Лавали, Антонеску, Хорти, Бандеры и Власовы, предавая собственный народ и холуйски служа оккупантам, дружно объявляли себя патриотами...
Не так давно, уж не помню точно когда, молодой режиссер Николай Лебедев снял замечательный фильм "Звезда", справедливо названный лучшим фильмом последних лет о войне. В одном из интервью режиссеру, названному в честь деда, погибшего на войне солдата, задали вопрос:
- Каково ваше отношение к понятию "патриотизм", что это для вас?
Молодой создатель предельно патриотичного фильма ответил: - Само слово давно ничего не значит для меня, думаю, как и для многих. Слишком долго чиновники насаждали патриотизм, вызывая ко всему этому отвращение, в то время как любовь человека к родному дому, к своей земле, к улице, по которой он ходит, - одно из естественнейших чувств, и нельзя ставить его в зависимость от действий каких-то бюрократов.
Честный и точный ответ!
В великой пьесе Шекспира старый король, решив при жизни разделить державное наследство между дочерьми, предлагает им рассказать, как они его любят. Старшие дочери вполне успешно состязаются в красноречии, за что и получают по щедрому куску королевства. Лишь младшая, Корделия, отказывается участвовать в конкурсе верноподданнической лести, за что старый Лир и лишает ее обещанной доли. В конце концов, она оказывается единственной, сохранившей верность попавшему в беду отцу.
Конечно же, Шекспир писал о семейной трагедии, а не о современной политике. Но слово "отечество" происходит от слова "отец".
