(no subject)
Nov. 19th, 2013 07:48 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
abs8192Выбираться из ямы, в которой он оказался после получения Нобелевской премии, он начал в 1967 году, посетив Чикагский университет. На самом деле кризис в творческой деятельности Фейнмана в физике начался в 1961 году, когда он завершил основную часть работы по гравитации и обязался в течение двух лет заниматься только «Лекциями». Это был самый длинный более-менее застойный период его жизни в физике; однако все, что случилось потом, произошло в духе легенды о Фейнмане: к истинной научной креативности его вернула не встреча с какой-то новой физической идеей, а знакомство с молекулярным биологом, Джеймсом Уотсоном.
Фейнман познакомился с Уотсоном во время субботнего года, который Дик провел в роли «аспиранта»-биолога. Посетив Чикаго в начале 1967 года, он смог возобновить знакомство, и при встрече Уотсон дал Фейнману копию рукописи того, что впоследствии стало его знаменитой книгой The Double Helix об открытии структуры ДНК, которое он сделал вместе с Фрэнсисом Криком. Фейнман в тот же день прочел книгу от корки до корки. В тот раз он приехал в Чикаго вместе с Дэвидом Гудштейном, который тогда был молодым физиком, только что получившим ученую степень в Калтехе, и поздно ночью Фейнман разбудил Гудштейна, чтобы сообщить ему, что тот должен прочитать книгу Уотсона — немедленно. Гудштейн так и сделал: он читал всю ночь, а Фейнман в это время мерил шагами комнату или что-то машинально чертил на клочке бумаги. Незадолго до рассвета Гудштейн оторвался от книги и сказал Фейнману, что самое удивительное то, что Уотсон сделал такое фундаментальное открытие в науке и при этом он совершенно не в курсе того, чем занимаются другие ученые в этой области.
Фейнман поднял листок, на котором он что-то чиркал. В центре, в окружении всевозможных каракулей и завитушек, заглавными буквами было написано: ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ. В этом, сказал он Гудштейну, все дело.
Вот о чем забыл он сам и вот почему он так медленно движется вперед. Исследователи вроде него и Уотсона совершают прорыв только тогда, когда пренебрегают всем, что делают другие, и пашут свое собственное поле22 В письме Уотсону, хранящемся в архиве Калтеха, Фейнман написал «вы описываете, как создается наука. Я знаю это, так как я сам переживал подобный прекрасный и пугающий опыт».
В действительности, Уотсон описывал то, как создается наука не обычными учеными, а редкими индивидуумами, которые способны достигать нового понимания и совершать глобальный прорыв. Однажды Уотсон сам пережил «прекрасный и пугающий опыт», за который и получил Нобелевскую премию. Подобные достижения редки, и они лежат за пределами реальных устремлений большинства ученых. Даже Дирак поднимался к этой вершине лишь дважды: первый раз, создав свою версию квантовой механики, и второй — составив уравнение движения электрона. И все же ко времени написания этих слов Фейнман пережил этот прекрасный и пугающий опыт трижды: во время работы над КЭД, над сверхтекучестью и (что для него было превыше всего прочего) над слабым взаимодействием.
Фейнман познакомился с Уотсоном во время субботнего года, который Дик провел в роли «аспиранта»-биолога. Посетив Чикаго в начале 1967 года, он смог возобновить знакомство, и при встрече Уотсон дал Фейнману копию рукописи того, что впоследствии стало его знаменитой книгой The Double Helix об открытии структуры ДНК, которое он сделал вместе с Фрэнсисом Криком. Фейнман в тот же день прочел книгу от корки до корки. В тот раз он приехал в Чикаго вместе с Дэвидом Гудштейном, который тогда был молодым физиком, только что получившим ученую степень в Калтехе, и поздно ночью Фейнман разбудил Гудштейна, чтобы сообщить ему, что тот должен прочитать книгу Уотсона — немедленно. Гудштейн так и сделал: он читал всю ночь, а Фейнман в это время мерил шагами комнату или что-то машинально чертил на клочке бумаги. Незадолго до рассвета Гудштейн оторвался от книги и сказал Фейнману, что самое удивительное то, что Уотсон сделал такое фундаментальное открытие в науке и при этом он совершенно не в курсе того, чем занимаются другие ученые в этой области.
Фейнман поднял листок, на котором он что-то чиркал. В центре, в окружении всевозможных каракулей и завитушек, заглавными буквами было написано: ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ. В этом, сказал он Гудштейну, все дело.
Вот о чем забыл он сам и вот почему он так медленно движется вперед. Исследователи вроде него и Уотсона совершают прорыв только тогда, когда пренебрегают всем, что делают другие, и пашут свое собственное поле22 В письме Уотсону, хранящемся в архиве Калтеха, Фейнман написал «вы описываете, как создается наука. Я знаю это, так как я сам переживал подобный прекрасный и пугающий опыт».
В действительности, Уотсон описывал то, как создается наука не обычными учеными, а редкими индивидуумами, которые способны достигать нового понимания и совершать глобальный прорыв. Однажды Уотсон сам пережил «прекрасный и пугающий опыт», за который и получил Нобелевскую премию. Подобные достижения редки, и они лежат за пределами реальных устремлений большинства ученых. Даже Дирак поднимался к этой вершине лишь дважды: первый раз, создав свою версию квантовой механики, и второй — составив уравнение движения электрона. И все же ко времени написания этих слов Фейнман пережил этот прекрасный и пугающий опыт трижды: во время работы над КЭД, над сверхтекучестью и (что для него было превыше всего прочего) над слабым взаимодействием.
