anekdot.ru сообщает

- Как ты думаешь, с этими «народными облигациями», которые Силуанов пиарит, есть какой-то риск, что народ нахлобучат?
- Ты что? Какой тут может быть риск? О риске даже говорить неуместно. Полная гарантия, что нахлобучат...

- Ой, какая хорошенькая! Можно погладить, не укусит?
- Простите, вы точно гинеколог?

Не анекдот:
"Статья Патриарха Кирилла о вреде времяпровождения в интернете собрала тысячи лайков!"

Сегодня юность решил вспомнить, взял гитару в руки и сбацал песенку. Младший:
- Жаль, пап, что тебя по радио не крутят.
- Понравилось?
- Да нет, просто выключить хоть можно было бы.
И в кого он такой?

Последнее исследование показало, что у 9 из 10 людей в Европе нет дома ни одной книги.
Есть еще более тревожное исследование - у 10 из 10 мусульман есть дома всего лишь одна книга.

- Что тебе лучше предложить: руку или сердце?
- Лучше шею и кошелек.

Слуги народа способны облегчить народу жизнь, только облегчая его карманы.

У настоящего нарцисса в рамки для фото вставлены зеркала.

Не ходите голодным в магазин. И сексуально озабоченным - в ЗАГС.

По большому счету неплохо каждому иметь по большому счёту в банке.

Гагарин след оставил, нету слов,
Но транспорт ему делал Королёв...

Дайте человеку всё, и он потребует ещё туалетной бумаги.

Сидеть на диете удобнее лёжа.

Ничего не сказать в ответ еще не значит ничего не ответить.

Народ носитель власти, он носит её на себе.

Я корочку охране протянул
Но все равно был выставлен за дверь
Похоже меня кореш обманул
И не в почете чёрный хлеб теперь

(no subject)

За стеною соседский мальчик воет дико звериным криком.
За окном на скамейке в парке распивают подростки пиво.
Сумасшествие, быдловатось стали нашей эпохи ликом.
И как редко и неживуче всё что правильно и красиво.

Злобе в искренности не откажешь - что ей сущность куда-то прятать?
Эта честность бесчеловечна, но сейчас время злобных монстров.
Говорят же "на каждом солнце есть и будут большие пятна".
Время пятен. А свет - погашен. Ведь быть зверем легко и просто.

Христианская доброта

"Убей его"- писатель Симонов написал. Когда враг не сдается его уничтожают- писатель Горький. Или вот- писатель Эренбург.

Убей! Обращение

Мы знаем все. Мы помним все. Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово "немец" для нас самое страшное проклятье. Отныне слово "немец" разряжает ружье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал. Если ты думаешь, что за тебя немца убьет твой сосед, ты не понял угрозы. Если ты не убьешь немца, немец убьет тебя. Он возьмет твоих и будет мучить их в своей окаянной Германии. Если ты не можешь убить немца пулей, убей немца штыком. Если на твоем участке затишье, если ты ждешь боя, убей немца до боя. Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого - нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай верст. Считай одно: убитых тобою немцев. Убей немца! - это просит старуха-мать. Убей немца! - это молит тебя дитя. Убей немца! - это кричит родная земля. Не промахнись. Не пропусти. Убей!

Салтыков-Щедрин

Но тогдашние времена были те суровые, жестокие времена, когда все, напоминающее о сознательности, представлялось не только нежелательным, но даже более опасным, нежели бедственные перипетии войны. По крайней мере, такого мнения держался тот безыменный сброд, который в то время носил название русского "общества". Благодаря своекорыстному и пустомысленному настроению этого сброда, незаметно потонули первые, робкие проблески сознательного отношения русской мысли к русской действительности. Рядом с величайшей драмой, все содержание которой исчерпывалось словом "смерть", шла позорнейшая комедия пустословия и пустохвальства, которая не только застилала события, но положительно придавала им нестерпимый колорит. Люди, заведомо презренные, лицемеры, глупцы, воры, грабители-пропойцы, проявляли такую нахальную живучесть и так укрепились в своих позициях, что, казалось, вокруг происходит нечто сказочное. Не скорбь слышалась, а какое-то откровенно подлое ликование, прикрываемое рубрикой патриотизма. Никогда пьяный угар не охватывал так всецело провинцию, никогда жажда расхищения не встречала такого явного и безнаказанного удовлетворения. Кости старого Политковского стучали в гробе; младенец Юханцев задумывался над вопросом: ужели я когда-нибудь превзойду? Среди этой нравственной неурядицы, где позабыто было всякое чувство стыда и боязни, где грабитель во всеуслышание именовал себя патриотом, человеку, сколько-нибудь брезгливому, ничего другого не оставалось, как жаться к стороне и направлять все усилия к тому, чтоб заглушить в себе даже робкие порывы самосознательности. Лучше было совсем не знать "своего", нежели на каждом шагу встречаться лицом к лицу с постыднейшими его проявлениями.
http://az.lib.ru/s/saltykow_m_e/text_0350-1.shtml