Жди неприятности, подумал Уинстон. И точно: вслед за кровавым
описанием разгрома евразийской армии с умопомрачительными цифрами убитых и
взятых в плен последовало объявление о том, что с будущей недели норма
отпуска шоколада сокращается с тридцати граммов до двадцати.
...
Сейчас он
пробовал отключиться от постороннего шума и расслышать то, что изливалось
из телекрана. Кажется, были даже демонстрации благодарности Старшему Брату
за то, что он увеличил норму шоколада до двадцати граммов в неделю. А ведь
только вчера объявили, что норма уменьшена до двадцати граммов, подумал
Уинстон. Неужели в это поверят -- через какие-нибудь сутки? Верят. Парсонс
поверил легко, глупое животное. Безглазый за соседним столом -- фанатично,
со страстью, с исступленным желанием выявить, разоблачить, распылить
всякого, кто скажет, что на прошлой неделе норма была тридцать граммов.
Сайм тоже поверил, только затейливее, при помощи двоемыслия. Так что же, у
него одного не отшибло память?
Телекран все извергал сказочную статистику. По сравнению с прошлым
годом стало больше еды, больше одежды, больше домов, больше мебели, больше
кастрюль, больше топлива, больше кораблей, больше вертолетов, больше книг,
больше новорожденных -- всего больше, кроме болезней, преступлений и
сумасшествия. С каждым годом, с каждой минутой все и вся стремительно
поднималось к новым и новым высотам.
(C) "1984"