xxx
Здесь надо толкаться локтями, а этого я не люблю.
Здесь хапают угли горстями, хоть жар от них равен нулю.
И я не беру чужого, пока не приносят в дар.
Зато вот киплю как чайник, как праздничный самовар.
И пар-то в свисток весь вышел, и чай без заварки – дрянь.
Зато не грызу как мыши в амбарах старьё и рвань.
Но это выходит боком. Ведь крысы сытЫ, пьяны.
А я за каким-то проком весь чист, но порвал штаны.
А впрочем не надо сказок. В болоте никто не чист.
Кто здесь не утратил разум – пройдоха и баянист.
Послушай-ка на ночь песню, и даже что подпевай!
Неважно что в хлебе плесень, на помощь придёт Китай.
Но локти, толкают локти, всяк локти втыкать мастак.
Их Сталин прибрал бы к ногтю и даже сослал в ГУЛАГ.
А нынче - тиран на троне? Но каждый тут за себя.
Бриллианты в его короне карман мой не теребят.
Хотя и штаны отдашь ведь, лишь чтоб не объесть царя.
Но эти плохие вести - чтоб не расслаблялся зря.
А так – привыкай к землице, да шире держи карман.
Котомка – тебе сестрица. Тюрьма – вместо всех нирван.
Здесь хапают угли горстями, хоть жар от них равен нулю.
И я не беру чужого, пока не приносят в дар.
Зато вот киплю как чайник, как праздничный самовар.
И пар-то в свисток весь вышел, и чай без заварки – дрянь.
Зато не грызу как мыши в амбарах старьё и рвань.
Но это выходит боком. Ведь крысы сытЫ, пьяны.
А я за каким-то проком весь чист, но порвал штаны.
А впрочем не надо сказок. В болоте никто не чист.
Кто здесь не утратил разум – пройдоха и баянист.
Послушай-ка на ночь песню, и даже что подпевай!
Неважно что в хлебе плесень, на помощь придёт Китай.
Но локти, толкают локти, всяк локти втыкать мастак.
Их Сталин прибрал бы к ногтю и даже сослал в ГУЛАГ.
А нынче - тиран на троне? Но каждый тут за себя.
Бриллианты в его короне карман мой не теребят.
Хотя и штаны отдашь ведь, лишь чтоб не объесть царя.
Но эти плохие вести - чтоб не расслаблялся зря.
А так – привыкай к землице, да шире держи карман.
Котомка – тебе сестрица. Тюрьма – вместо всех нирван.